Часть I: Легенда об основании Ярославля. Новое прочтение

«История о медведях выдумана хитроумными головами последних столетий на основании герба города» . В.И. Лествицын. Церковь Петра и Павла, что на Волге, в Ярославле. 1878 г. 

«Знаете, кто основал Ярославль? – Мейерович!».  М.Г. Мейерович. У меня появилась мечта. 2004 г. 

У каждого народа есть свои мифы. При внимательном изучении их происхождения часто оказывается, что мифы в какой-то момент привнесены в народную культуру конкретными создателями, а затем переработаны и дополнены литераторами.При этом действенность практически не зависит от исторической достоверности мифического сюжета. 

Вся российская история Средних веков имеет в основе своей как раз такие мифы, часто ничем не подтверждённые.

Официальная версия основания города Ярославля в 1010 году ростовским князем Ярославом Владимировичем, получившим позднее прозвание Мудрый, базируется на «Сказании о построении града Ярославля». Так называется предание, которое в конце XVIII века включил в свою работу «Церкви г. Ярославля в 1781 г.» архиепископ Ростовский и Ярославский Самуил (Миславский) (1731–1796).

«Во области же сей не на мнозе пути от града Ростова, яко на 60 по-прищ, при брезе рек Волги и Которосли лежаще некое место, на нём же последи создася славный град Ярославль. И се бысть селище, рекомое Медвежий угол, в нём же насельницы, человецы поганыя веры – языцы зли суще. Идол, ему же кланяетася сии, бысть Волос, сиречь скотий бог. И сей Волос, в нём же бес живя, яко и страхи и мнози твори, стояще осреди логовины, нарицаемой Волосовой. Сему многокозненному идолу и киреметь створена бысть и волхв вдан. Сей волхв, яко пестун диавола, мудрствуя силою исконнаго врага, по исходищу воскурения жертвенного разумева и вся тайная и глагола словеса приключившимся ту человецем, яко словеса сего Волоса. И вельми почтен бысть сей волхв у языцев. Но в некоем лете прилучися Благоверному Князю Ярославу плыти на ладиях с сильною и великою ратью по реце Волге, у правого брега оной, идеже стоя то селище, зовомое Медвежий угол. Князь узре, яко некие люди жестоци наноси гибель судом, шестовавшим с товары по Волге. 

Соглядя вся творимая, Благоверный Князь Ярослав повеле дружине своей устрашити и разгнати шатание сих беззаконных, да спасутся неповиннии. И люди сии клятвою у Волоса обеща Князю жити в согласии и оброцы ему даяти, но точию не хотяху крестися. И тако Благоверный Князь отыде в престольный град свой Ростов. Не по мнозем же времени Князь Ярослав умысли паки прибыти в Медвежий угол. И прибы семо со епископом, со пресвитеры, диаконы и церковники, мастера и с воины; но егда входи в сие селище, людии сего испусти от клети некого люта зверя и псов, да растешут Князя и сущих с ним. Но Господь сохрани Благоверного Князя; сей секирою своей победи зверя, а пси, яко агнецы, не прикоснуся никомуждо от них. И, видя безбожнии и злии людии вся сия, ужасеся и падоша ниц Князю и быша аки мертвы. Благоверный Князь водрузи на земле сей древян крест и ту положи основу святому храму пророка Божия Илии. 

А храм сей посвяти во имя сего святаго угодника, яко хищнаго и лютаго зверя победи в день его. По сем христолюбивый Князь повеле народу рубити дровеса и чистии ме-сто, идеже умысли и град создати. И тако делатели нача строити церковь святого пророка Илии и град созидати. Град сей Благоверный Князь Ярослав назва во свое имя Ярославлем, насели его христианами». 

Архиепископ Самуил (в миру – Симеон Григорьевич Миславский) возглавлял Ростовскую кафедру в 1776–1783 годах. Центром Ростово-Ярославской епархии тогда был Ростов, в Ярославль кафедра была перенесена лишь в 1786 году. Выпускник Киево-Могилянской академии, Самуил, как и большинство архиереев Русской Православной церкви в тот период, происходил из Южной Руси. При Екатерине II он сделал блестящую карьеру, став в 1771 году крутицким епископом, что при отсутствии архиепископа, убитого в ходе чумного бунта, фактически делало его главой Церкви в Москве. Современники характеризовали его как всесторонне образованного богослова и проповедника, свободно владевшего несколькими иностранными языками. Назначение Самуила в Ростов почти одновременно с учреждением Ярославского наместничества имело целью наведение порядка в епархии, а также поддержку нового светского управления, что он с успехом выполнил. В 1783 году он был назначен митрополитом в Киев и тем самым занял один из высших постов в Православной иерархии. 

Источник, из которого архиепископ Самуил получил «Сказание», неизвестен, и некоторые исследователи даже считали автором легенды его самого. Несмотря на это приведённые архиепископом сведения последующие историки и краеведы не только использовали, но и дополняли новыми данными, хотя сама легенда вызывает массу вопросов. В первую очередь: когда происходили описанные в ней события, ведь в «Сказании» нет датировки? Кроме того, интересно узнать, насколько исторически достоверна вся эта история. Была ли она создана с определённой целью или просто является рассказом о происходивших когда-то событиях? Чтобы получить ответы, следует детально, а главное – непредвзято изучить все фрагменты «Сказания».

Шестьдесят поприщ

В «Сказании» говорится, что расстояние от Ростова до места, известного под названием Медвежий угол, составляло 60 поприщ. А сколько это в со-временной системе измерений? Соответствует ли указанное расстояние действительному?

В древнерусской системе длин поприще не являлось строго определённой величиной. Чаще всего поприщем называлось расстояние примерно в 185 м, равное римскому стадию. Это так называемое малое поприще. Большое поприще равнялось восьми малым и составляло примерно 1,5 км. Позднее эту величину стали называть верстой (1480 м). Кроме того, поприщем называли расстояние, которое проходил пахарь при вспашке стандартного надела земли от одного его края до другого, что равнялось примерно 750 м. И, наконец, поприщем или днищем (от слова «день») называлось расстояние, пройденное кем-либо за световой день.

Если умножить названные величины на 60, то получим соответственно 11,1 км, 90 км, 45 км и 60 дней пути. Но расстояние от Ростова до Яро-славля, если брать за точки отсчёта исторические центры городов, 55–57 км. С учётом слов из «Сказания» «не на мнозе пути от града Ростова» второй и четвёртый из получившихся результатов можно отбросить. Остаётся 11 и 45 км. Второе расстояние ближе к истинному, но соответствие величины поприща (750 м) стандартному земельному наделу было утверждено «Соборным уложением» в 1649 году. Следовательно, «Сказание» не могло появиться раньше XVII века. Архиепископ Самуил (Миславский), если он был автором легенды об основании Ярославля, не мог не знать расстояние от Ростова до Ярославля, поскольку неоднократно совершал переезды по этому пути. То, что он использовал современную ему меру расстояния, подвергает сомнению древность легенды.

Кереметь Волоса и основание храма

Если жители Медвежьего угла поклонялись Волосу, то следует считать, что они были славянами, поскольку Волос (Велес) – бог славянского пантеона. Однако «Сказание» упоминает, что идолу была сотворена кереметь (в оригинале – киреметь), а это – священное место у финно-угорских и тюркских народов Поволжья. Таким местом могла быть священная роща или место захоронения. В нём совершались моления богам, жертвоприношения, поминовение усопших и предков-прародителей. В керемети обязательно должно было расти дерево, поэтому их чаще устраивали в лесу или священной роще, а в случае устройства керемети у чьей-либо могилы дерево специально высаживали. Оно служило символом Мирового древа, вокруг которого вращается весь мир. Возможно, от этого у русских сохранилась традиция огораживать могилы и сажать около них деревья. В ограде керемети было трое ворот, ориентированных по сторонам света: люди входили через южные ворота, через восточные ворота вводили жертвенный скот, через северные приносили воду, чтобы варить жертвенное мясо. У западной стороны совершались жертвоприношения, у южной – готовилась жертвенная трапеза. Отсюда пошла ещё одна современная традиция в русском народе, которую так не любят православные священники, – поминание усопших едой и питьём на кладбище. Кереметь используется и в исламской традиции – это место захоронения мусульманского святого или место, где святой совершил чудо. 

Название священного места восходит к имени божества подземного мира, бога мёртвых Керемета. В марийской традиции он назывался Киямат. У Киямата были особые помощники: страж ворот (савус), а также обитатели загробного мира – змеи и собаки. Описана традиция отдавать часть жертвенной пищи собакам, которых специально приводили к керемети. В легенде об основании Ярославля сообщается, что кроме некоего зверя, на князя натравили псов. У Киямата был посланник – Азырен, приходивший за душами умирающих. Его имя учёные обычно сравнивают с ангелом смерти в мусульманской мифологии Азраилом, но скорее всего он имеет более древнее, доисламское происхождение. Азырена описывали как могучего мужа с кинжалом, которым он наносил удар, прерывающий жизнь человека, поэтому существовала традиция оставлять перед умирающим чашу с водой и полотенце, чтобы посланник мог омыть свой нож.

Священник А.Н. Лебедев в работе 1877 года «Церкви Власьевского прихода г. Ярославля» утверждал, что церковь во имя св. Власия была построена на бывшем капище Велеса. Согласно приведённой им легенде, во время засухи язычники напрасно просили Велеса о ниспослании дождя. Священник Ильинской церкви, основанной князем Ярославом, увидал это и предложил им помолиться христианскому богу. На глазах у изумлённых язычников после молитвы священника пошёл дождь. В результате этого все язычники крестились в Волге, а на месте капища Велеса построили храм св. Власия. Но насколько давно произошло данное событие? Если время основания Ильинской церкви можно привязать ко времени жизни Ярослава Мудрого, то в отношении Власьевской церкви вообще нет никакой определённости. В исторических документах оба храма упоминаются только с XVII века, в течение которого построено подавляющее большинство ярославских церквей. Первое сохранившееся упоминание Ильинской (точнее – Ильинско-Тихоновской) церкви находится в грамоте царя Алексея Михайловича от 1617 года о пожертвовании на храм десяти рублей в год из таможенных доходов. Власьевская церковь впервые упоминается в чело-битной ярославских священников ростовскому митрополиту Кириллу от 1609 года, в которой говорилось, что деревянный храм сгорел при пожаре. 

Почему же принято считать, что эти храмы основаны  практически в одно время в XI веке? Потому что тогда придётся признать, что Власьевский храм теоретически мог быть основан в период до XVI века включительно. А раз его построили на месте капища, то последнее существовало в то время, когда, по утверждению Церкви и историков, язычество в Ярославле уже искоренили. Обратим внимание и на тот факт, что Власьевский приход располагался за городской стеной (это сейчас здесь центр города), а Ильинская церковь – внутри городских укреплений. Можно предположить, что жители города некогда подразделялись на «своих» и «чужих»: первые жили в укреплённой части города, вторые – за городской стеной. Возможно, «свои» были христианами, а «чужие» – язычниками.

Архиепископ Самуил (Миславский), используя в своей работе слово «кереметь», должен был учитывать, что его значение будет понятно читателям, иначе заменил бы его на другой термин. Следовательно, в конце XVIII в. керемети ещё были в употреблении у местного населения, даже если в полной мере их культовое значение забылось. Священник А.Н. Лебедев в 70-х годах XIX века уже не использует это слово, заменяя его на «капище». Таким термином пользовались историки XIX в. при описании языческих культов древних славян. А вот слово «кереметь» уже вышло из употребления.

Поволжские народы не поклонялись Волосу (Велесу), значит, автор «Сказания» объединил местные традиции и славянскую мифологию, так как плохо разбирался в языческих культах. Автор определённо был церковнослужителем, для которого всё нехристианское являлось враждебным.

Указание на поклонение божеству славянского пантеона Велесу (Волосу) в керемети может говорить либо об объединении финно-угорского и славян-ского культов у местного населения и, соответственно, о слиянии самих народов в единую этно-религиозную общность, либо о параллельном существовании двух культов и двух национальных поселений на территории современного города с последующим их объединением уже в более позднее время. Историками поддерживается первая версия: ассимиляция пришлыми славянами местного племени меря. Однако наличие ещё в начале XX века на территории современного Ярославля населённых пунктов с компактным проживанием угорского населения (например, деревни Мордвиновская и Чебоксарская на месте нынешнего района, известного под названием «Пятёрка») и преобладающее большинство топонимов и гидронимов финно-угорского происхождения в ярославском краю, наводит на мысль о поглощении славянского населения финно-угорским, а не наоборот. При этом коренные жители переняли некоторые обычаи славян, а главное – перешли на их язык, что было удобнее по практическим соображениям.

Если на территории современного Ярославля одновременно существовали поселения финно-угров и славян, то можно предположить, что каждое из них получило в своё время христианский храм. Использование во времена архиепископа Самуила в ритуальном обиходе кереметей, подобие которых устраивается в местах захоронений до сих пор, говорит о длительном сохранении языческих традиций у местных жителей. Вероятно, в Ярославле долгое время более или менее обособленно проживали славяне-христиане, славяне-язычники и финно-угры, исповедовавшие свою религию. Нельзя исключать возможность того, что христиане очень долгое время оставались в меньшинстве среди городского населения. Косвенным подтверждением этого предположения является отсутствие археологических находок древних деревянных церквей в Ярославле, а также неудачные попытки обнаружить следы ранних зданий Успенского кафедрального собора, который, как считается, был построен в начале XIII века .

В отношении церкви, заложенной Ярославом Мудрым, есть и другие вопросы: где находился первый в Ярославле христианский храм и почему он был освящён именно в память пророка Илии? Вопрос местонахождения очень важен, ведь «Сказание» утверждает, что город начали строить в том же месте, где и храм. С первым ярославским храмом ассоциируют современную Ильинско-Тихоновскую церковь, хотя в городе существует и другая церковь Пророка Илии, расположенная на Ильинской (ныне – Советской) площади. Историю этого храма можно проследить со второй половины XVI века по наиболее раннему из дошедших до нас письменных источников, хотя принято считать, что церковь находилась на этом месте с древности. Но ни тот, ни другой храм никогда не был в Ярославле центральным. Преимущество Ильинско-Тихоновской церкви лишь в том, что она расположена в пределах так называемого Рубленого города, который и считают крепостью Ярослава.

Что касается святого, в честь которого освящён храм, то «Сказание» чётко указывает: «А храм сей посвяти во имя сего святаго угодника, яко хищнаго и лютаго зверя победи в день его», то есть событие происходило на Ильин день. Казалось бы, всё понятно. Но история первого ярославского храма имеет интересную параллель с историей Ильинской церкви Киева, которая тоже считается первым христианским храмом в этом городе. Её основание относят ко времени до принятия крещения княгиней Ольгой и князем Владимиром, а основателями полагают легендарных князей Аскольда и Дира. Не исключено, что Самуил Миславский – выпускник Киевской духовной академии – просто перенёс историю киевской Ильинской церкви на берега Волги: других источников, повествующих о том, что первая церковь в Ярославле была освящена именно в честь пророка Илии, не существует.

«Лютый зверь»

Медведь с секирой, изображённый на гербе Ярославля, прочно ассоциируется в представлении горожан с медведем, которого язычники натравили на князя Ярослава Владимировича и которого он героически победил. Но даже при первом сопоставлении сюжета легенды и геральдического изображения возникает несоответствие: медведь на гербе отнюдь не выглядит побеждённым, скорее он – победитель, гордо несущий на плече своё грозное оружие. Впрочем, это мало интересует историков и краеведов, поскольку образ подкреплён древним сказанием и выдержал испытание временем. Но медведь на гербе не может быть медведем из легенды, потому что в «Сказании о построении града Ярославля» медведь вообще не упоминается. Там сказано, что язычники выпустили на князя «некого люта зверя и псов». Странно, псы называются псами, но кто же такой «лютый зверь»? Неужели архиепископ Самуил так плохо разбирался в крупных представителях местной фауны, что не смог определить в «лютом звере» медведя? Вряд ли.

Несмотря на отсутствие в тексте «Сказания» упоминания о медведе, в художественном произведении П.Ю. Львова «Великий князь Ярослав на берегах Волги. Повесть о построении города Ярославля» (1820 г.) впервые сказано, что на князя напал именно этот зверь. В статье М. Ленивцева «Описание построения города Ярославля и заложение в основание оного церкви во имя Святого пророка Илии великим князем Ярославом I» (журнал «Отечественные записки», №84, 1827 г.) указана медведица. После этого вопрос о природе «лютого зверя» более не поднимался. Ход мыслей исследователей был таков: раз в легенде сказано, что поселение называлось Медвежий угол и его жители поклонялись Велесу, священным животным которого являлся медведь, то и зверем, напавшим на князя, мог быть только медведь. В легенде сказано, что зверя выпустили из клети, то есть он содержался специально, с ритуальной целью.

Действительно, культ медведя был характерен для финно-угорских народов Поволжья. Но у них не было обычая держать в керемети какое-либо животное, тем более столь опасное, хотя это и мог быть единичный случай. К тому же они не поклонялись Велесу. Поэтому объяснение историков логично лишь в теории. Его можно принять только с условием, что пришедшие на эти земли славяне смешали свои религиозные верования с культом местных жителей настолько, что они стали неразличимы. Осваивая новые территории, славяне в значительной степени смешивались с местным населением, перенимая культурные традиции. Однако на Ярославской земле, так же как и в соседних регионах, традиции поклонения божествам славянского пантеона давно исчезли, не выдержав христианизации, а обычаи, свойственные культурам финно-угорских народов, сохранились в видоизменённых и упрощённых формах до нашего времени. Произошло слияние языков, бытовых и хозяйственных традиций, но не верований. Можно сказать, что именно местное население поглотило славянских переселенцев, а не наоборот. И, как уже указывалось, сведения, заложенные в легендах об основании Ярославля и построении церкви св. Власия, наводят на мысль о существовании в то время двух национальных поселений, то есть тогда смешения культур ещё не произошло.

Первое дошедшее до нас изображение медведя на гербе Ярославля находится на тарелке времён правления царя Алексея Михайловича. В «Большой Государевой книге» («Титулярнике») 1672 года медведь изображён не с секирой, а с трезубцем. Обратим внимание, что трезубец – родовой знак Рюриковичей. Вариант 1730 года отличался тем, что медведь нёс другое холодное оружие – чекан. В 1778 году Екатерина II официально утвердила герб Ярославля. Тогда на нём и появился медведь с секирой.

Медведь – достаточно распространённый геральдический образ, особенно для германских городов. Он изображён на гербах Берна и Берлина, в назва-ниях которых присутствует корень ber-, то есть «медведь». Со времён Империи этот зверь присутствует на гербах нескольких российских городов. Так, на гербе Перми помещён медведь в естественном положении – на четырёх лапах. В отличие от большинства геральдических «собратьев» он белого цвета. Герб Малоярославца, утверждённый в 1777 году, на год раньше последнего варианта ярославского герба, также изображает чёрного медведя с секирой на плече. И наконец, герб Новгорода (ныне – Великого Новгорода) 1781 года представляет собой композицию, на которой два чёрных медведя поддерживают по краям золотое кресло или трон. На кресле перекрещены скипетр и крест, за креслом – подсвечник с тремя свечами. В нижней части герба расположены на голубом фоне четыре рыбы попарно го-ловами друг к другу.

Герб Малоярославца, который получил статус города всего за год до официального утверждения его символики, был создан по аналогии с гербом Ярославля. А вот гербы самого Ярославля, Новгорода и Перми претерпели в своё время существенные трансформации. На Большой печати Ивана Грозного в качестве эмблемы Ярославля изображена рыба головой влево. Там же на гербе Новгорода центральное место занимает вечевая степень (помост для выступления, например, посадника) в виде трёхъярусного здания с арочными проёмами. На степень положен жезл или посох. Под степенью – две рыбы. По сторонам степени медведь и рысь. Вообще, на разных документах, датируемых периодом Новгородской республики, можно встретить пять изображений: Спас Вседержитель, пеший воин с ко-пьем, всадник, зверь (возможно лев), сидящая птица (возможно орёл). В «Титулярнике» герб Новгорода иной: «место, а на месте посох, а у места в сторону медведь, а в другую сторону рысь», под «местом» расположены две рыбы, плывущие навстречу друг другу. В более раннем варианте новгородского герба 1565 года рыба была одна. Впоследствии рысь была заменена на второго медведя, «место» на кресло, рыб стало три, а позднее – четыре. И наконец, на Большой печати Ивана Грозного в качестве эмблемы Перми показана лиса, а изображение белого медведя на четырёх лапах символизирует Великое княжество Тверское.

Анализ изменений геральдических символов русских городов демонстрирует постепенное замещение образов животных на более сложные символы или композиции. С символикой Ярославля произошло то же самое – замена рыбы как эмблемы города на вооружённого медведя, и случилось это не ранее конца XVI – начала XVII века. Следовательно, легенда о князе и медведе, если только она связана с геральдическим символом, не была известна до этого времени. 

В народном творчестве медведь называется разными именами, что связывают с сакральным смыслом «истинного» названия животного. Название «медведь» тоже являлось ненастоящим, оно лишь указывало на способность животного находить мёд в гнёздах диких пчёл. Иногда слоги переставлялись, например «ведмiдь» в украинском языке. Другое фольклорное наименование медведя «волохатый». Корень этого слова без огласовок «в-л-х» сходен «в-л-с» – Волос или Велес. Медведь являлся культовым животным в ритуалах поклонения Велесу у древних славян, сходство имени бога и названия его священного животного неслучайно. Но так же звучит имя христианского святого Власия (упрощённо – Власа), в честь которого был освящён храм, построенный, согласно исследованию священника А.Н. Лебедева, на месте капища.

Отсутствие в легенде определённого названия «зверя» можно объяснить тем, что составляя «Сказание о построении града Ярославля», архиепископ Самуил пользовался неким текстом, вернее – несколькими источниками, которые ему пришлось переводить на современный ему русский язык. При этом слово «кереметь» он переводить не стал, поскольку оно было понятно в то время, а вот название «зверя» перевести либо не смог, так как не нашёл подходящего эквивалента, либо сознательно не захотел. Предположений на этот счёт может быть несколько.

В «Словаре московитов», изданном в Париже в 1586 г., словом «лютый» обозначена рысь. Это животное, как известно, неплохо одомашнивается. Однако трудно представить, чтобы рысь нападала вместе с собаками, ко-торых она, как представитель отряда кошачьих, должна опасаться. Предположение интересно лишь в плане сопоставления ярославской геральдики с эволюцией герба Новгорода: на нём изображалась рысь, заменённая после на медведя.

Радимир Строганов

Продолжение Часть II: Легенда об основании Ярославля.  Новое прочтение

Часть III: Легенда об основании Ярославля. Новое прочтение

Часть IV: Легенда об основании Ярославля. Новое прочтение

Часть V: Легенда об основании Ярославля. Новое прочтение

Часть VI: Легенда об основании Ярославля. Новое прочтение

Российское информационное агентство «Национальный альянс» 

Еще на эту тему:Новый взгляд на личность ярославского князя Фёдора Чёрного

I Часть. Начало. Христианский миф и религии Солнца: критическая оценка на фоне смены эпох.

II Часть. Окончание. Христианский миф и религии Солнца: критическая оценка на фоне смены эпох.

Часть I.Россия на пути к безверию

Часть II. Россия на пути к безверию