Церковная реформа XVII века и Московская Библия

Взгляд на историю страны. Исследование темы ярославского автора Радимира Строганова 

Россия на пути к безверию. Часть 3. Церковная реформа XVII века и Московская Библия

Глава I.

17 августа 1681 года в приходе Никольского храма Тропинской слободы города Ярославля скончался монах Кирилло-Белозерского монастыря Никон. Тело покойного было доставлено в подмосковный Новоиерусалимский монастырь. Несмотря на протесты патриарха Иоакима, сам царь Фёдор Алексеевич присутствовал на отпевании монаха и со слезами читал над ним заупокойную молитву. За что же простой монах удостоился такой посмертной почести? Дело в том, что умерший являлся когда-то предстоятелем Православной церкви в Московском государстве и носил титул «Великий Государь».

Никон, в миру – Никита Минин (Минов), родился в 1605 году в крестьянской семье. В 1626 г. после семи лет послушания в Макарьево-Желтоводском монастыре он был рукоположен в сан священника, служил в расположенной неподалёку церкви, а затем – в одной из московский церквей. В 1635 г. он и его жена пришли к решению принять монашеский постриг. Их брак оказался бездетным: младенцы либо рождались мёртвыми, либо умирали вскоре после рождения. Никита отправился в Соловецкий монастырь, где стал монахом, взяв имя Никон. Через четыре года, после конфликта со старцем Елеазаром Никон покинул Соловки и ушёл в Богоявленский Кожеезерский монастырь, в котором в 1643 году его избрали игуменом. По существовавшей традиции новопоставленный игумен должен был прибыть с поклоном к царю. После встречи с Никоном в 1646 г. царь Алексей Михайлович велел ему остаться в Москве. Никон стал архимандритом Новоспасского монастыря, в котором находилась усыпальница Романовых. Здесь он проявил себя талантливым руководителем, заведя строгие порядки, упорядочив богослужения и организовав ремонтные работы. Царь стал часто наведываться в монастырь. Москвичи узнали о близости Никона к царю, и к архимандриту потекли челобитные с различными просьбами. Помогая тем, кто обращался к нему, решая вопросы на «самом высоком уровне», Никон приобрёл популярность.

В 1649 году в Москву прибыл с визитом Иерусалимский патриарх Паисий. Восточные патриархи нередко наведывались к патриарху Московскому. Возглавляя Православные Церкви в землях, находящихся под властью мусульман и с преобладанием мусульманского населения, они постоянно нуждались в средствах. Не стал исключением и приезд Паисия: официальной целью визита патриарха был заявлен сбор пожертвований на украшение храма Гроба Господня. Приняв участие в московских церковных службах, Паисий заметил царю, что в русских богослужениях имеются отступления от обрядов восточных Православных Церквей. Также отличается и содержание церковных книг. В то время считалось, что где-то на Востоке хранится изначальный текст Библии на греческом языке (перевод Семидесяти Толковников или Септуагинта), и восточные Церкви, будучи ближе географически к месту пребывания этого текста, лучше сохранили правила и традиции. Поэтому замечание Иерусалимского патриарха весьма огорчило Алексея Михайловича. Возможно, именно тогда у самодержца, которому не исполнилось ещё и двадцати лет, появилась идея о реформировании Церкви для её соответствия канонам восточных Церквей. Однако царь не мог самостоятельно решить столь сложный вопрос, каковым являлось начало церковной реформы, и должен был обратиться за советом к своим приближённым.

К тому времени в столице уже несколько лет существовал кружок, в который входили как духовные, так и светские лица. В историографии они известны под названием «ревнители благочестия». Члены кружка выступали за улучшение нравственности среди всего населения и, в частности, среди духовенства, за просвещение, реформирование религиозно-церковной жизни в Московском государстве. В кружок входили такие значительные люди, как духовник царя, протопоп  Благовещенского собора Кремля Стефан Вонифатьев, протопоп Казанского собора Иоанн Неронов, игумен Павел (будущий епископ Коломенский) и другие священники, а также фаворит царя боярин Фёдор Михайлович Ртищев. Царь знал о существовании кружка и поддерживал его деятельность.

Алексей Михайлович, как впоследствии его сын Пётр I, всю жизнь находился под влиянием людей из своего окружения. Именно эти люди, в первую очередь Стефан Вонифатьев и Фёдор Ртищев, составляли основу кружка «ревнителей благочестия». К ним-то и обратился царь за советом по поводу необходимости церковных изменений. Члены «кружка» отреагировали сразу: предложили план будущей церковной реформы, которая, в общем, сводилась к приведению русской богослужебной практики и литературы в соответствие с греческими «стандартами». При этом они даже не подвергали сомнению необходимость реформы, поскольку видели в её итогах результат, более важный, чем «стандартизация» обрядов. И царь, и его советники полагали, что проведение реформы открывает перспективы для практической реализации концепции «Москва – Третий Рим».

Считается, что эта концепция была изложена в письмах старца псковского Елеазарова монастыря Филофея, которые он отправил великому князю Московскому Василию III Ивановичу в 1523–24 гг. Суть теории состояла в том, что после падения Рима и Константинополя (Второго Рима), именно на Москву легла задача защиты Православия от неверных . Практическая реализация концепции, как представляли себе влиятельные люди в окружении царя Алексея Михайловича, предполагала либо создание единой православной империи с центром в Москве, либо завоевание Константинополя, захваченного турками, и освобождение всех православных народов от мусульманского владычества. Во втором варианте столицей православной империи должен был стать Константинополь, но под управлением московского царя. В любом случае основой единения освобождённых народов виделось Православие, а Москва обретала бы такое же значение, какое имеет Рим в католической церкви. Поэтому соответствие всех Православных Церквей единым стандартам, а Священного Писания – греческой Септуагинте становилось принципиальным моментом.

Для начала реформы русского богослужения необходимо было заручиться поддержкой Московского патриарха. Но сделать это было непросто, поскольку патриарх Иосиф отличался крайним консерватизмом: он и слушать не хотел о каких-либо изменениях, считая мнения восточных патриархов лишь результатом влияния на них европейских еретических учений. Хотя дата рождения патриарха Иосифа точно неизвестна, скорее всего, он был уже стар, поэтому члены кружка «ревнителей благочестия» решили подготовить ему преемника из числа сторонников реформ. Для этого в круг «ревнителей» ввели архимандрита Новоспасского монастыря Никона. Алексей Михайлович доверял ему и считал человеком способным, образованным и целеустремлённым. Известно, что Иерусалимский патриарх Паисий за время пребывания в Москве неоднократно встречался с Никоном, обсуждая различия русской и греческой церковно-обрядовой практики. После этих встреч патриарх через Посольский приказ предоставлял письма в адрес царя, в которых хвалил государя за удачный выбор Никона в качестве приближённого лица. Понятно, что встречи Паисия и Никона происходили с согласия «ревнителей благочестия» и по воле самого царя. Встречался Паисий и с патриархом Иосифом, также обсуждая обрядовые расхождения. В итоге Иерусалимский патриарх возвёл Никона в сан митрополита, а Московский патриарх назначил его на Новгородскую кафедру.

В том же 1649 году в Москве было принято Соборное уложение – свод законов, который менял взаимоотношения светской и церковной власти. Так, если ранее судебную функцию по отношению к людям, закреплённым за монастырскими землями, осуществляли архиереи и монастыри, то теперь эта функция передавалась Монастырскому приказу – государственному органу. Данное изменение не относилось к владениям патриарха, что являлось своего рода компромиссом. Фактически Уложение стало первым шагом реформирования церковно-государственных отношений, которое закончилось отменой патриаршества и учреждением Святейшего Синода уже при Петре I, а затем секуляризацией церковных земель в 1764 году. Архиереи, вынужденные принять Уложение, в большинстве отнеслись отрицательно к ограничению своих прав, но только митрополит Никон решился на деле выступить против новых порядков. Он обратился к царю и получил от него привилегию сохранять за собой право суда над людьми церковного ведомства и наблюдения за церковной экономикой. Более того, Никон получил право надзора за государственным судом в пределах митрополии. Тем самым, он осуществил первую часть своего проекта возвышения церковной власти над государственной. Он и далее, уже будучи патриархом, продолжит реализацию этого проекта, а Алексей Михайлович, как ни странно, станет поддерживать его, но лишь до тех пор, пока интересы царя и патриарха будут сходиться в плоскости реализации программы «Москва – Третий Рим».

В 1650 году по благословению патриарха Паисия в Москву приехал назаретский митрополит Гавриил. Он также неоднократно встречался с царём Алексеем Михайловичем, представителями высшей церковной иерархии и членами кружка «ревнителей благочестия». В своих беседах митрополит более чем о несоответствии обрядовой практики восточных Церквей и Московской Церкви, говорил о различиях в содержании богослужебных книг. Расположившись в Богоявленском монастыре, Гавриил принимал участие в церковных службах, активно занимаясь проповеднической деятельностью. Он хорошо знал русский язык, поскольку являлся посредником в связях гетмана Богдана-Зиновия Хмельницкого с московским государем. Наиболее известной стала проповедь Гавриила, произнесённая в 1651 году в праздник Пятидесятницы. В этой продолжительной речи он выступил с обличением русских в неправедности: как светских лиц, так и духовных особ, включая архиереев; как представителей простого народа, так и высшего класса. Он указал на отступления от традиционной православной практики, якобы свято сохраняющейся на Востоке. Митрополит Гавриил видел их как в организации богослужений и управлении Церковью, так и в повседневном быте, и утверждал, что подвержены этим отступлениям все общественные слои. По правде говоря, выпады митрополита были отнюдь не безосновательны: нравственное состояние всего русского общества и духовенства в частности не могло не обращать на себя внимание. Ещё в 1636 году девять нижегородских священников, в числе которых находился и Иоанн Неронов, подали патриарху Иоасафу челобитную с подробным перечислением нарушений приходским духовенством правил поведения, на его лень, пьянство и небрежение к духовно-нравственным потребностям населения, на непристойное поведение молящихся в храмах, на грубые народные забавы и yвeceлeния, свидетельствующие об отсутствии в народе истинной христианской религиозности и сохранении языческих традиций.

Проповедь митрополита Гавриила, который так же, как и его предшественники, посещавшие Москву, прибыл для сбора средств на поддержание своей митрополии, оказалась знаковой, поскольку показала изменение отношения восточных Церквей к Московской Церкви. Если раньше представители восточных Церквей, в том числе их первые лица, желая получить материальную помощь для своих относительно немногочисленных и ограниченных в средствах епархий, составляли только радушные отзывы в адрес московских благодетелей, то отныне тон изменился: они начали указывать на обрядовые несоответствия и укорять не только мирян, но и служителей Церкви в неправедном поведении, убеждая в необходимости реформирования всей духовной жизни русского общества.

Глава II.

Важным элементом церковной реформы её организаторы считали исправление богослужебных книг, но для его реализации необходимо было, во-первых, иметь греческие источники, а во-вторых, призвать «специалистов», которые смогли бы точно указать места несоответствия этим источникам в русских книгах. Когда Иерусалимский патриарх уезжал из Москвы, к нему по приказу царя присоединился иеромонах Арсений с заданием описать церковные службы, принятые в Восточных Церквях.

Арсений, в миру – Антон Путилович Суханов (1600–1668), являлся одним из наиболее образованных людей в Москве того времени. Он владел греческим, латинским и польским языками, которые освоил, обучаясь в одной из духовных школ западно-русских братств. Одно время состоял личным секретарём при патриархе Филарете. В 1637 г. он совершил путешествие в Кахетию в составе посольства князя Фёдора Волконского. По возвращении Арсений составил подробный отчёт Посольскому приказу с информацией об экономическом и военном состоянии Кахетии, нравах и обычаях народа, обстановке при дворе царя Теймураза I. Иными словами, иеромонах Арсений занимался шпионажем. На сей раз целью Арсения был Константинополь. Но добрался он только до Молдавии . В Яссах Арсений принял участие в богословских спорах, в которых пытался отстаивать точку зрения о том, что греки утратили истинное благочестие, и оно сохранилось только в русском Православии. Когда же Арсений указал афонским монахам на наличие в их книгах, отпечатанных в Венеции, «латинской ереси», архиепископ Охридский Даниил сказал, что путь московскому эмиссару на Афон закрыт. В конце 1650 года путешественник вернулся в Москву. В своём отчёте он, в частности, указал, что афонские монахи считают книги московской печати неправильными и даже сожгли некоторые имевшиеся у них экземпляры. Царь Алексей Михайлович и его окружение, убеждённые в том, что проверку московских книг следует осуществлять именно по греческим текстам, решили на время отложить получение источников для сверки, поскольку в Москве уже находились киевские монахи во главе с Епифанием Славинецким.

Ещё в 1646 году боярин Фёдор Ртищев по согласованию с духовником царя Стефаном Вонифатьевым направил письмо игумену Киево-Печерского монастыря Зосиме с просьбой прислать учёных монахов для организации в Москве духовного училища. В московском Чудовом монастыре с 30-х годов XVII века существовала школа, основанная старцем Иосифом, прибывшим из Александрии, чтобы учить детей греческому языку и грамматике. Школа была создана на средства патриаршего двора и находилась под его контролем, но к концу 1640-х годов её деятельность практически прекратилась. Переписка с Киево-Печерским монастырём длилась два года. За это время на Воробьёвых горах около Москвы по инициативе всё того же Ртищева был основан Андреевский Преображенский монастырь, в котором должно было расположиться училище. И хотя из Киева пообещали прислать монахов, их приезд затягивался. Они прибыли вслед за патриархом Паисием: в 1649 году – Епифаний Славинецкий и Арсений Сатановский, в 1650-м – Дамаскин Птицкий.

Епифаний Славинецкий (? – 1675), которому было суждено остаться в Москве до конца жизни, ко времени своего «призвания» считался непререкаемым авторитетом как переводчик и церковный писатель. В 1640-е годы он служил учителем греческого и латинского языков в Киевской братской школе и составил «Лексикон греко-славяно-латинский» (известен список 1642 года), который, впрочем, не являлся полностью оригинальным трудом, а имел в своей основе словарь Амбросия Калепина.

Расположившись в Андреевском монастыре, киевские монахи сформировали «Учительное братство», но с организацией духовного училища не торопились, занимаясь оценкой московской книжности. В своих встречах со Стефаном Вонифатьевым и царём Алексеем Михайловичем, а также с патриархом Иосифом Епифаний Славинецкий указывал на выраженное несоответствие богослужебных книг греческим канонам и впервые высказал мысль о несогласованности текстов Священного Писания. При этом он утверждал, что единственным возможным источником для «книжной справы» могут стать книги, используемые в Афонских монастырях и Константинополе. Патриарх, попав под влияние авторитета Епифания, изменил своё отношение к исправлению книг на положительное. Сам он, как известно, не отличался большой учёностью, и его прежний консерватизм более объясняется нежеланием менять что-либо в устройстве Московской церкви, чем научно обоснованной позицией. Теперь вопрос о необходимости исправления богослужебных книг, как таковой, уже не стоял, оставалась только проблема «образца», поскольку некоторые члены кружка «ревнителей благочестия» доказывали, что современные печатные книги произведены в Европе, в частности – в Венеции, а также в открытых «латинянами» типографиях в Константинополе и не могут использоваться для исправления. Было решено исправлять книги не по печатным изданиям, а по старинным рукописям.

В начале 1651 года Арсений Суханов вновь направляется на Восток. Ему было дано чёткое предписание: не вступать в сношения с окружением Иерусалимского патриарха Паисия, который оставался в Яссах. Путешествие оказалось более успешным, чем предыдущее, но и более опасным. Турецкие власти, зная, что Арсений интересуется не только делами Церкви, но и оборонительными сооружениями, пытались задержать его. Монаху пришлось выдать себя за мусульманского паломника, направляющегося в Мекку. Арсений побывал в афонских монастырях, а затем через Константинополь отправился в Египет, где встретился с Александрийским патриархом Иоанникием и выяснил местные церковные воззрения и обычаи. Он побывал в Палестине, Сирии и Малой Азии. Через два года, пройдя Кавказ, Арсений вернулся в Москву. Он представил в Посольский приказ «Поклонник» («Проскинитарий») – подробный отчёт о путешествии, состоявший из трёх частей. Первая содержала сведения о посольстве с описанием регионов, через которые проходил его путь: климата, растительности и животного мира, нравов местного населения, крепостных укреплений городов. Вторая часть представляла информацию о состоянии дел на подворье Иерусалимского патриарха Паисия. Третья, названная «Како греки церковный чин и пение содержат», была посвящена описанию церковных богослужений. Следует обратить внимание на то, что хотя Московский патриарх и согласился на исправление богослужебных книг по греческим рукописям, Арсению Суханову пока ещё не было дано задания привезти образцы для сверки. Тем не менее, во время отсутствия Арсения процесс исправления книг в Москве не стоял на месте.

«Учительное братство» начало свою деятельность с перепечатки краткого Катехизиса, вышедшего в Киеве во времена митрополита Петра Могилы (1597–1647). В том же 1649 году была издана Кормчая, исправленная по греческой книге, предоставленной Иерусалимским патриархом Паисием; в 1650-м напечатан Шестоднев, в 1652-м – Учительное Евангелие . Все книги издавались по благословлению Московского патриарха Иосифа, во всяком случае, такая надпись ставилась на титульных листах. Организация духовного училища, ради которой и приглашали монахов из Киева, закончилась лишь в 1652 году.

Кроме того, пока Арсений Суханов странствовал на Востоке, в Москве произошло ещё одно важное событие – 15 апреля 1652 года скончался Московский патриарх Иосиф.

Глава III

В качестве кандидатов на патриарший престол было представлено двенадцать служителей церкви, среди которых выдвигались и члены кружка «ревнителей благочестия». Казанский митрополит Корнилий и протопоп Аввакум (Петров) подали государю челобитную о поставлении патриархом Стефана Вонифатьева – одного из основателей кружка. Кроме того, кандидатом был назван и другой член общества реформаторов Церкви – игумен Пафнутьево-Боровского монастыря Павел. Но царь предложил избрать митрополита Новгородского Никона. Во время интронизации Никон, понимая, что Алексей Михайлович нуждается в нём для проведения реформ, вынудил царя дать обещание не вмешиваться в дела Церкви.

Можно сказать, что раскол всего русского общества, который последовал за официальным утверждением новых церковных установлений Московским собором 1654 года, начался с раскола среди идеологов реформы – членов кружка «ревнителей благочестия». Этому способствовал сам неоднородный состав кружка: в него входили как представители высшей церковной иерархии, так и представители простого духовенства, хотя и приближённые к царю. К первым относились  духовник Алексея Михайловича Стефан Вонифатьев, архимандрит Никон (ещё не патриарх), архимандрит Спиридон (Потёмкин) – дядя боярина Фёдора Ртищева, архимандрит Илларион (будущий архиепископ Рязанский), игумен Павел (будущий епископ Коломенский); ко вторым – настоятель Казанского собора Иоанн Неронов, протопопы Аввакум, Логгин, Лазарь и Даниил, переведённые в Москву из провинции – Юрьевца, Костромы, Романова, Мурома – основателями кружка С. Вонифатьевым и Ф. Ртищевым по согласованию с царём.

Безусловно, одной из основных фигур в стане реформаторов являлся Стефан Вонифатьев (? – 1656). Как царский духовник он имел огромное влияние на царя, который уважал его за учёность и благочестие. Став настоятелем Благовещенского собора в Кремле, он приобрёл и значительную власть, которую, впрочем, старался употреблять на пользу государю. Так известно, что на время торжеств по случаю бракосочетания царя и Марии Милославской в 1648 году Стефан подготовил царский указ, запрещавший по всей стране какие-либо несанкционированные народные гуляния, поскольку считал этот союз скорее духовным событием, чем светским, которое и надлежало обставлять соответствующим образом. Когда летом того же года в Москве начались беспорядки, известные как Соляной бунт, именно Стефан Вонифатьев вёл от имени царя переговоры с восставшими на Лобном месте. Он являлся сторонником преобразования обрядов и богослужебных книг в Московской церкви по греческим образцам, а также призвания киевских монахов для редактирования книг. В 1648 г. его стараниями в Москве была выпущена «Книга о Вере», написанная игуменом киевского Михаиловского монастыря Нафанаилом, а также славянская грамматика Мелетия Смотрицкого с обширным предисловием. Поэтому издание в следующем 1649 г. «Учительным братством» краткого Катихизиса Петра Могилы стало продолжением выпуска книг южно-русских авторов, начатым по инициативе основателя кружка «ревнителей благочестия». С началом церковной реформы Стефан Вонифатьев упрекал Никона в том, что тот перестал считаться с мнением «ревнителей», но на деле до конца оставался на стороне патриарха.

Все «ревнители» желали церковной реформы, но видели её по-разному. Большинство полагало, что достаточно строгого следования церковным уставам и постановлениям Стоглавого Собора 1551 года, от которых Церковь к тому времени частично отступила, но некоторые желали от реформы иных результатов. В частности, Никон считал необходимым не только преобразование церковной практики, но главным образом – изменение взаимоотношений Церкви и Государства. Государство, по его мнению, должно было стать если не подчинённым, то, по крайней мере, подконтрольным Церкви, а царь – не столько фигурой государственной, сколько духовной, согласующей все свои действия и решения с мнением Предстоятеля. Иными словами, Никон видел будущее Московского государства в теократической монархии. И в этом он полностью расходился в планах с царём и партией «ревнителей благочестия», которые желали поставить во главе освобождённых от мусульманского владычества православных народов московского царя и сохранить зависимое положение Православных Церквей от Москвы. Никон понимал, что провести реформу в нужном ему направлении он сможет, только если займёт патриарший престол. Он знал, что Алексей Михайлович видит именно в нём преемника патриарха Иосифа. Поэтому на словах Никон, ожидая своего часа, не противоречил идеям, выдвигаемым царским окружением.

У Никона был пример – патриарх Филарет (в миру – Фёдор Никитич Романов), возглавлявший Московскую церковь с 1619 по 1633 годы, отец первого царя из рода Романовых – Михаила Фёдоровича. Он был пострижен в монахи насильно в возрасте 47 лет после опалы, которой подверглись Романовы при Борисе Годунове. Историк, последний обер-прокурор Святейшего Синода А.В. Карташёв в масштабной работе «Очерки по истории русской церкви» пишет: «Патр. Филарет являет собой на фоне других русских иерархов особую фигуру по своему исключительному положению родного отца царя. Он "соцарствовал" своему сыну. Все прошения – челобитные подавались на имя не одного только царя, но вместе и "Великого Государя, Святейшего Патриарха". Доклады о государственных делах выслушивались царём совместно с патриархом. Указы и грамоты верховной власти писали от лица двух суверенов. <…> Иногда по чисто государственным вопросам распоряжения давал один Филарет». Следовавшие за Филаретом патриархи Иоасаф I и Иосиф такого значения при государе не имели. Не исключено, что Никон, у которого в своё время была семья, но которому не суждено было увидеть своих детей взрослыми, испытывал к царю Алексею Михайловичу некие отеческие чувства – разница в возрасте между ними составляла 24 года. Соглашаясь до поры с мнением царского окружения в отношении внешней и церковной политики Московского государства, Никон внутренне придерживался иного взгляда, считал неправильным влияние, которое оказывали на государя «ревнители благочестия».

Церковная реформа началась в 1653 г. с предписания Никона совершать крестное знамение тремя перстами. Предписание («Память») разослали по московским церквям перед наступлением Великого поста. Кроме того, менялось количество земных и поясных поклонов, которые следовало класть при чтении молитвы Ефрема Сирина. Троеперстие противоречило актам Поместного Стоглавого Собора 1551 года, закрепившим двоеперстие. Интересно, что единственным источником, содержащим теоретическую основу учения о троеперстии, была книга «Сокровище» греческого митрополита Дамаскина Студита. Книга представляла собой собрание проповедей и была издана в Венеции на греческом языке в 1528 году. В Москве о существовании книги не знали, информацию о ней, а соответственно и обоснование троеперстия Никон мог получить только от киевских монахов.

Большинство членов кружка «ревнителей благочестия», считавших необходимым строгое соблюдение правил Стоглавого Собора, не поддержали обрядовые изменения, введённые Никоном. Они направили царю грамоту «о сложении перст и о поклонех», составленную протопопами Аввакумом и Даниилом, в которой критиковали начатую патриархом реформу. Реакция Никона была незамедлительной: Аввакум, Даниил, Иоанн Неронов и другие были арестованы. В частности, протопоп Аввакум Петров провёл три дня в подземелье Спасо-Андроникового монастыря, но отказался признать нововведения и был сослан в Тобольск. Епископа Павла Коломенского гнев патриарха пока не коснулся . Впоследствии все «ревнители благочестия», не согласные с патриархом, так или иначе пострадали за свои убеждения, а реформа Церкви пошла совсем другим путём, чем они себе представляли. Не случайно архимандрит Спиридон (Потёмкин) доказывал наступление с началом реформы в Московском государстве «последнего времени», предсказанного «Книгой о вере единственной» Захарии Копыстенского .

Глава IV

Патриарх Никон планировал провести столь значительное изменение богослужебной практики, что его единоличного решения, даже при полном согласии царя, было недостаточно – требовалось одобрение кого-либо из первоиерархов. В то время Москве находился бывший Константинопольский патриарх Афанасий Пателларий . Он трижды занимал патриарший престол, причём первые два назначения стали частью борьбы католических и протестантских держав Европы за «своего» человека на Вселенском престоле. В 1634 г. Франция выплатила турецкому султану 60 тысяч талеров за смену патриарха. Предыдущий патриарх Кирилл Лукарис обвинялся католиками в приверженности кальвинизму. Наиболее подходящим кандидатом посчитали Афанасия. Через несколько дней Голландия заплатила больше: когда султан получил 70 тысяч талеров, Кирилл вернулся на патриарший престол. Спустя год история повторилась и снова не в пользу Афанасия. После этого он долгое время жил в Венеции. Известно, что папа Римский предлагал ему сан кардинала, однако назначение не состоялось. В 1652 г. Афанасий снова занял патриарший престол и снова лишь на несколько дней, после чего вынужден был покинуть Константинополь. В следующем году он оказался в Москве, где начал искать сторонников в борьбе за своё возвращение. 

Никону не составило большого труда уговорить нуждавшегося в средствах экс-патриарха поддержать реформу. Но когда одобрение Афанасия было получено, Никон пошёл дальше: по рекомендации московского патриарха Афанасий составил письмо царю Алексею Михайловичу, в котором побуждал его вступить в войну с Турцией, чтобы после победы московский царь занял трон византийских императоров. Идея Никона очевидна: если бы Афанасий при поддержке Москвы окончательно утвердился в Константинополе, заняв пост «первого среди равных» предстоятелей, то он, Никон, становился бы «вторым среди равных». Понимал ли Московский патриарх, что, продвигая Афанасия, он втягивает свою страну в конфликт европейских держав за влияние на султана? Скорее всего – нет, но важнее другое: Никон начинает, пусть и необдуманно, совершать внешнеполитические шаги за спиной у царя. Впрочем, у Алексея Михайловича на тот момент были совсем другие планы – приближалась война с Польшей.

Ещё один вопрос: какова роль членов «Учительного братства» в продвижении Афанасия Пателлария Московским патриархом? Киевская митрополия, возрождённая в 1620 году, находилась в юрисдикции Константинопольского патриархата. Она объединяла православных польско-литовского государства (Речи Посполитой), которые подвергались притеснениям как со стороны католических властей, так и со стороны греко-католиков (униатов). Глава митрополии носил титул митрополита Киевского и всея Руси. Такая же приставка «и всея Руси» стояла в титуле Московского патриарха, что в некоторой мере уравнивало их значимость. Киево-Печерская Лавра, выходцы из которой и составили «Учительное братство» в Москве, являлась духовным центром Киевской митрополии, а сам митрополит был крайне заинтересован, чтобы Константинопольским патриархом стал «свой» человек. Поэтому можно предположить, что Епифаний Славинецкий или кто-либо из его окружения влиял на развитие связей патриарха Никона с Афанасием Пателларием.

И всё же, одобрения реформы Церкви низложенным Константинопольским патриархом для её легитимации в глазах всего русского общества, а главное – в глазах предстоятелей Православных Церквей, было недостаточно, и Никон прекрасно это понимал. Его нововведения нарушали установления Стоглавого собора 1551 года, на что и указывали противники реформ. Решения собора может отменить только другой собор, поэтому требовалось созвать новый церковный собор для утверждения реформы.

Поместный собор состоялся в Москве весной 1654 года. На нём был принят целый ряд изменений богослужебной практики, а также утверждён новый вариант Символа Веры, который зачитывается в церквях до сих пор. Что касается трансформаций чинов и обычаев, то к началу собора они уже были прописаны в новой редакции Служебника , изданного «Учительным братством» в 1653 г. По сообщению архимандрита Сильвестра Медведева, работавшего на Московском печатном дворе в 1678–1688 гг., для правки текста использовался греческий Евхологион венецианского издания 1602 г. Он назвал эту книгу «безсведетельствованной», поскольку у неё отсутствовал титульный лист. В новом Служебнике была впервые произведена замена имени Исус на Иисус, а также выполнено изменение содержания Символа веры. Надо заметить, что в книгах, печатавшихся в Киеве, такие замены произошли уже давно. Решения собора были оформлены в виде дополнения к книге «Скрижаль» Иоанна Нафанаила, подаренной патриархом Паисием в 1653 г. и изданной в переводе Епифания Славинецкого в 1655 г.

По отношению к теме нашего исследования более интересно другое решение Московского собора: на нём патриарх Никон утвердил исправление богослужебных книг по современным изданиям на греческом языке. Это выглядит странным, поскольку в том же 1654 году он «командировал» уже упоминавшегося иеромонаха Арсения Суханова на Афон и в Константинополь с заданием достать греческие рукописи, не содержащие «западную» редактуру, которой, как считалось, страдали печатные издания. Арсений с провожатыми везли деньги, а также груз соболиных шкурок, которые следовало продать для получения средств на приобретение рукописей, – в целом на сумму около пятидесяти тысяч рублей, поэтому поездка представлялась весьма опасной. Из-за большой вероятности ограбления Арсений продал соболей уже в Яссах молдавскому воеводе. Там же он нанял некоего Ивана Панкратия, который знал турецкий язык и должен был в случае нападения выдавать себя за купца, направляющегося за товаром, поскольку купцы находились под защитой турецких властей. Путешествие продолжалось два года, а в это время церковная реформа в Московском государстве шла своим чередом.

Никон требовал как можно скорее ввести в обиход по всей стране новый Служебник. К его распространению подключили Тайный приказ, созданный в 1653 г. царём Алексеем Михайловичем. С одной стороны, этот орган выполнял функции царской канцелярии, а с другой – занимался «государственными делами», в число которых входило множество вопросов: от борьбы с изготовлением фальшивых монет до организации царской соколиной охоты. Тайный приказ имел своё силовое подразделение – «приказных» стрельцов. При их поддержке уполномоченные Никона начали совершать рейды по епархиям и производить замену старых книг на новые, нередко используя насильственные меры. Описаны случаи, когда такие походы завершались прилюдным сожжением старых книг и рукописей, а также усмирением недовольных прихожан. В дальнейшем, после выхода постановления патриарха об изменениях в иконографии, кроме книг стали изымать и сжигать иконы, на которых имя Христа изображалось по-старому. Естественно, что подобные действия властей, обрастая в народе многочисленными слухами, приводили к возникновению волнений среди населения по всей стране. Руководил процессом ускоренной «замены» старых книг на новые Арсений Грек – один из приближённых патриарха.

Радимир Строганов

Продолжение

Завершение

Российское сетевое издание «Первый национальный»

Еще на эту тему: РОССИЯ НА ПУТИ К БЕЗВЕРИЮ.Часть I.

РОССИЯ НА ПУТИ К БЕЗВЕРИЮ. Часть I

Новый взгляд на личность ярославского князя Фёдора Чёрного

Часть I. Загадки и призраки Успенского собора

Часть II. Загадки и призраки Успенского собора

Русские старообрядцы Румынии и деловое сотрудничество с Россией